«Философия права — это эксклюзив, которым нужно гордиться»

С отличием окончив магистерскую программу «История, теория и философия права», Башир Чалаби продолжил образование в Канаде. Там он пишет вторую магистерскую диссертацию в Викторианском университете и собирается вернуться в Россию на защиту кандидатской в Институте государства и права РАН. В интервью Башир рассказал, как правильно писать магистерскую диссертацию, почему ученому недостаточно только российского академического опыта и чем учеба в Канаде отличается от учебы в России. 

О «довышкинских» делах

Cвой диплом специалиста я получил в МГУ, на философском факультете, к которому испытываю большую симпатию. Со второго курса занимался античностью и Древним Востоком под руководством замечательного философа и переводчика Михаила Анатольевича Гарнцева. Выступал, публиковался, был рекомендован в аспирантуру. И все бы шло «по накатанной дорожке», но на философский я поступил всего в шестнадцать лет, пребывая в смущении насчет того, чем бы в жизни заняться. Курсу к четвертому убедился в своей неготовности связать жизнь с философией. В итоге в 2010 году оказался на вышкинском дне открытых дверей, уже зная, что буду поступать на один из престижных московских юридических факультетов. Выбор рациональный: право после философии — отличная возможность не растерять сформированные на внимательном чтении сложных философских текстов аналитические умения.

Об Аристотеле и «целевой причине» магистратуры ВШЭ

По Аристотелю, у каждого блага, будь то вещь или что-то еще, есть предназначение («целевая причина»), и в распределении блага надо смотреть на наличие у соискателя качества, способствующего реализации этого предназначения. Так вот, на Зимней школе ВШЭ 2011 года была презентована магистерская программа «История, теория и философия права» и, как мне кажется, «целевая причина», заложенная в нее Анастасией Сергеевной Тумановой, и мои «качества» встали в положение равноденствия. Программа была предназначена «доучить» и подготовить к юридической науке молодых исследователей. У меня были нужная основа и большое желание учиться. Стал готовиться к экзамену по теории права. На курсы не ходил: не было времени, да и лучшие курсы — Ленинская библиотека.

О месте аспиранта и школе магистранта

В сентябре 2011 года стал магистрантом Высшей школы экономики, а в октябре выдержал экзамены в аспирантуру Института государства и права РАН, так что могу сопоставить две модели — «старую школу» ИГПАН и «нью-эйдж» Вышки. В ИГПАН вы сидите за круглым столом с учеными и должны соответствовать им как вставший на крыло птенец большому скворцу. Так вот, магистрантов Вышки как раз ставят на крыло и очищают от скорлупы стереотипов: под руководством Владимира Александровича Четвернина — от того, что право и закон есть одно и то же; Аниты Карловны Соболевой — что свобода слова дает право говорить что угодно, и так далее.

Никому не советую питать иллюзий и ставить в магистерской диссертации «большие цели» и решать «глобальные научные задачи»

Кстати, никому не советую питать иллюзий и ставить в магистерской диссертации «большие цели» и решать «глобальные научные задачи». Например, моя магистерская решала один конкретный вопрос: на основании каких источников, помимо философских текстов, мы можем рассматривать исторические представления о справедливости и законах. Опыт Леонида Рудольфовича Сюкияйнена, ординарного профессора Вышки и моего научного руководителя, немало помог в определении круга этих источников — прежде всего, литературных текстов, повествующих о земном и божественном правосудии, а также судебных речей. Позже, когда я работал над кандидатской, эти наработки нашли свое место. Поэтому и магистрантам я советую по букве работать с первоисточниками, читать предшественников и по делу их ругать, и все это — по возможно более узкой проблеме.

Это хорошо и для организации своего времени. Конспектирование тематически узкого круга источников за счет перекрестных ссылок всегда быстрее, чем работа с разбросанными по различным предметам компендиумами. «Лучше меньше да лучше», как писал теоретик марксизма.

О внутренней логике учений о праве

Меня, как «отставного философа», тревожило игнорирование в литературе по истории правовых учений того факта, что изрядная доля представлений античных мыслителей о праве была основана на их учениях о бытии и познании. Как следствие, история философии права становилась коллекцией цитат и диковинок, притом нередко пугающих — как, например, «тоталитарное» идеальное государство Платона. Соответственно, сверхзадачей, вставшей при подготовке кандидатской, было показать проекции на общественные отношения более широких философских доктрин, и сделать это предельно ясно — поэтому я в шутку называю эту диссертацию «научно-популярной». Защита состоится 27 января в Институте государства и права РАН, но по предварительным отзывам я могу судить, что труд не прошел зря. Этому способствовали научная грамотность, полученная в МГУ; научный взгляд, сформированный под влиянием моего научного руководителя в ИГПАНе, тонкого знатока философии права Владимира Георгиевича Графского; кругозор и открытость ко всему новому, заданная профессурой ВШЭ.

О размывании научных границ

В магистратуре Вышки я осознал, что в ближайшем будущем молодому ученому одного российского академического опыта будет недостаточно. Это чувствуется во всем. Наши исследователи выступают на конференциях за рубежом, а западные приезжают к нам (любопытно, что даже драматические труды на итоговых экзаменах были вознаграждены мастер-классом американского руссиста Джозефа Брэдли, проведенным по инициативе А.С. Тумановой). Ведущая профессура стажируется за рубежом, а иногда и получает западные степени. Глобальные базы зарубежных журналов, доступные в Вышке, делают библиографию на иностранных языках преобладающей над русскоязычной библиографией. В итоге на втором курсе магистратуры я решил продолжить образование за рубежом. Когда мои «университеты» завершатся, и я встану за кафедру (будущее вижу в академической карьере), постараюсь привить эту здоровую научную интернациональность и открытость своим студентам.

О совещательной демократии

В Канаду, в магистратуру юридического факультета Викторианского университета, я ехал заниматься совещательной демократией — далеким потомком моей любимой афинской демократии.

Граждане, увидевшие плоды своего участия в жизни улицы и квартала, с большей уверенностью займутся такой политикой на уровне города и государства. Эксперименты подобного рода в городах Китая показали свою эффективность. Есть перспективы и в нашей стране

Сторонники этого направления, теоретически обоснованного двумя выдающимися мыслителями конца прошлого века Юргеном Хабермасом и Джоном Ролзом, говоря просто, видят организацию совещаний случайно отобранных или, по возможности, вообще всех, граждан средством демократизации. При этом совещаться должны: раз — разумно и со знанием дела; два — терпимо; три — независимо. Если эти условия соблюдены, то можно дать рекомендацию политикам или даже подготовить законопроект, который затем выносится на референдум и, в случае прохождения, обретает юридическую силу. Тем самым обеспечивает настоящая демократическая легитимность — граждане действительно занимаются правотворчеством, а не просто выдают парламенту «лицензию» на произвольные действия. Организовывать такие совещания можно даже на самом низовом уровне вплоть до муниципального и домового. Граждане, увидевшие плоды своего участия в жизни улицы и квартала, с большей уверенностью займутся такой политикой на уровне города и государства. Эксперименты подобного рода в городах Китая показали свою эффективность. Есть перспективы и в нашей стране.

Впрочем, на сегодня мой проект касается совмещения первого и третьего требований к организации — разумности и информированности участников с их независимостью. Адекватное нормативное регулирование большинства вопросов невозможно без участия экспертов в соответствующих областях. Поэтому необходимо выработать схему, как включить в «советы» экспертов так, чтобы они, с одной стороны, авторитетом не подавили участие и инициативу, а с другой стороны, не допустили профанаций. Викторианский университет был причастен к организации одного из самых удачных экспериментов такого рода — Гражданской ассамблее Британской Колумбии, создавшей проект реформы избирательного законодательства. Доступны и эксперты, и протоколы, и сами бывшие участники ассамблеи.

А еще здесь гигантские секвойи, море и доверчивые олени с колибри и павлинами. Это тоже важно — красота вокруг ложится на бумагу.

О порядках юридических факультетов

Вообще, юридический факультет в Виктории — особенное учреждение. У него хорошие стипендии, своя роскошная футуристическая библиотека, выходящая окнами в дикий лес, и достойное место в рейтингах — выше, чем у других факультетов. Фактически во всем, что касается «социальной справедливости», этот факультет — лучший в стране. Но здесь магистратура отличается от аспирантуры только сроком обучения и требованиями к объему диссертации и широте ее проблематики. На неделе аспиранты «скрипят перьями» в небольших личных кабинетах, а магистранты — в выделенном им офисе формата open space. «Метафизические» проблемы старых теорией и споры о понятии «право» отсутствуют — они считаются устаревшими.

Жизнь на «Истории, теории и философии права» в Вышке иная — в ней много хорошей научной школы. Это и лекции, это и внимание к азам правовых теорий, и привлечение харизматичных, способных заразить интересом к науке, преподавателей. Молодая программа, уверен, обладает большими перспективами. И философия права — это эксклюзив, доступный единичным университетам. Им нужно гордиться.